Эти белоснежные секунды нашей жизни
Пролетают пулями в изысканном экстазе,
Это словно негатив и ненависть напризне;
Или высший смысл в еле уловимой фразе.
Это если сердце пируэтами в полете,
А в душе покой пасьянсом по четыре масти
Этот спектр тщательно отобранный в полете,
Называться прекрасным, гордым словом счастье.

В 11 лет, когда еще играл в пиратов,
Он истратил чернила пера на первую тираду,
Протирая распаренный лоб, настырно поеющие бланью,
Он был в восторге, хотя это не то состояние.
Он был польщен самим собою, написанным.
Сразу побежал к отцу, тот сказал ему:
«Ты сынок не поэт и не негр,
Лучше выбери другой профиль!».
Для него это было подобно катастрофе.
Он прочитал это в школе паре своим приятелям,
Они смеялись долго и обстоятельно.
На следующий день об этом знали и друзья и подружки,
Откуда то раздался голос «Смотрите Пушкин!».
И он до поздней ночи в своей комнате год за годом,
Не мог заснуть держа под подушкой ручку с блокнотом.
Иногда не мог читать то что пишет глазами мокрыми от слез,
Но все равно писал, а потом подрос.
И на сцене он, последние ноты инструментала,
В глазах испуг, надежда, немая сцена зала,
Где в темноте масса людей, откуда вдруг овация.
И это первая секунда…

Эти белоснежные секунды нашей жизни
Пролетают пулями в изысканном экстазе,
Это словно негатив и ненависть напризне;
Или высший смысл в еле уловимой фразе.
Это если сердце пируэтами в полете,
А в душе покой пасьянсом по четыре масти
Этот спектр тщательно отобранный в полете,
Называться прекрасным, гордым словом счастье.

И вот он известный артист,
Толпы фанатов заграждают дорогу
Когда идет он куда-то.
Все даты жестко расписаны,
Графиком на месяцы вперед,
Сотни концертов, шоу и выступлений в год.
И однажды он понял, что достиг того за чем гонится,
Его достали эти глупые взгляды поклонниц,
Достали стекла с панировкой, темные очки,
Достало то что он забыл кто он такой почти,
И он подсел на алкоголь обрыдло,
Каждый день до истощения себя тратить на быдло,
Перестал укладываться, стал забывать то что написал,
Пока не увидел мельком ее глаза с одной из сцен,
Она стояла по одаль, после финальных аккордов,
Подумал «вот она ода» спустился в зал,
Подошел к ней, протрезвел как будто,
Она согласилась, это была 2 секунда…

Эти белоснежные секунды нашей жизни
Пролетают пулями в изысканном экстазе,
Это словно негатив и ненависть напризне;
Или высший смысл в еле уловимой фразе.
Это если сердце пируэтами в полете,
А в душе покой пасьянсом по четыре масти
Этот спектр тщательно отобранный в полете,
Называться прекрасным, гордым словом счастье.

Теперь он примерный семьянин, и серьезный продюсер,
Днем на работе, с утра пробежка, в гараже ланкрузер,
Вечерами помогает младшей дочке делать уроки,
Ночами иногда поигрывает в покер,
На его творчестве выпростают подростки.
Порой как раньше садиться за стол,
Черкает наброски с улыбкой вспоминая школьные годы,
И с ностальгией юность, его все чаще посещает угрюмость.
Что слишком четко легла в игру,
Масти не к чему больше стремиться
Все тоже самое, сердце томиться;
Хотя его и восхваляют и ценят,
И для многих он даже культ
Тогда случился 1 инсульт.
После второго он несколько дней
Лежал в глубокой коме,
Очнулся на секунду, ничего не увидел,
Кроме глаз ее, детей за спиной ее,
Вспомнил те дни, и эта секунда
Была 3 и последней…