И каждый хочет быть в своей жизни боссом,

как Большой Ти в Нью-Джерси или Наки Томпсон

в Атлантик-Сити — не лезь в чужие сани,

в лучшем случае ты псих-торчок, как Молтисанти.

А мне так хочется любить, но всё так бесит,

что будь я Майком, завалил бы и Вайта, и Джесси,

а чтоб не мучила совесть похмельем по утру,

решил бы, что мне можно суд вершить, как Декстеру.

Не важно, кто кого: Тит Пуллион или Спартак —

пока песок пьёт кровь, плоть пожирает рак.

И на любого Дрейпера жизнь найдёт перо,

самовлюблённый безумец превратится в Пьеро.

Что будет в новом сезоне, если он будет…

Моя жена, мои друзья — кто эти люди?

Я вижу говорящих псов, как Элайджа Вуд.

Моя страна тотальный Дэдвуд — тут так живут.

Жизнь тлеет чуть криво, как папироса,

дым ест глаза и оттого слёзы,

а на сердце так тихо и легко —

другие тоже не уйдут далеко.

Хотел бы жить на Марсе — оказался на Луне.

У нас на дне девиз короткий: истина в вине.

Мои соседи Букины, а вот мои друзья:

Майкл, Кузя и Колян; Воронины — моя семья.

Мне орнитологи шепнули то, чего не скажут вслух:

«Не верь глазам своим, глухарь — это петух»,

как Шелдон Купер, правда, не так умён.

Так что всё супер — правда без имён.

Вас лечит доктор Хаус, наш доктор — Купитман,

таки держи штаны покрепче, береги карман.

Каждое утро в метро полно «ходячих», но жёстче

в новогоднюю ночь попасть на Красную площадь.

Под бой курантов на экране Броуди: «Всех благ».

Он вроде добрый, хоть и колобродит: «Всем Гулаг».

Ты знаешь — код замка кончается на сорок два.

Winter is Coming — у нас она всегда…

Жизнь тлеет чуть криво, как папироса,

дым ест глаза и оттого слёзы,

а на сердце так тихо и легко —

другие тоже не уйдут далеко.