Сентябрь. Он просыпался один в грязном лифте,

Болит все, в голове кадры, палаты, больницы. 

Записки, странные мысли, даты и числа, 

Обрывки писем кумиру с мольбами: «Откликнись!» 

Гордись им, он воплотил твои замыслы в жизнь, 

Как шизик твердил, душа не умеет фальшивить. 

Тащили силой, кололи всю зиму вакциной, 

Здесь крылья ломают, свиньи — рабы без извилин. 

Стерильно все, бро, прикинься стабильным для вида, 

Шептались психи, не зли их, трусливо крестились. 

Я и сиги, делили «Приму», жевали без фильтра, 

Тоскливо тянулись буги, слипались ресницы. 

Сквозь синие веки был свет, он мечтал о свободе, 

Но доктор будто все знал — увеличивал дозу. 

Промозглая осень, опять кровоточили десны, 

Полеты во снах, где город взлетает на воздух. 

Припев:

Там никто не ждет нас с тобой, 

Ма горьких слез своих не льет. 

Река точит камень, черный омут манит, 

Оглянись назад, возьми тайм-аут. 

Знаешь, тут ведь и в мае бывает прохладно, 

Правда, та же пижама, ботинки и шапка. 

Тамбур — дом, отвлекает Ланская, Финляндский, 

Привокзальные дамы, драмы, их слезы и ласки. 

Карты пыльных парадных, где были не рады, 

Дай мне еще один шанс, ма. 

Бах! Дверь перед носом, лицо без эмоций, 

Приперся, зачем, тебе тут не рады давно, сын. 

Он плелся в ночи мимо быстрых машин, роскошных отелей, 

Тех, что любят за деньги и питают презрение ко всем смертным, 

Ветру подставив спину — последняя спичка. 

Чиркнул, лямки давили, тянуло в ключицу, 

Скинул, утроба-лифт, к утру отключился, 

Снились лишь те, кто остались теперь лишь на снимках. 

Припев (2x)