Почти нет веры — глаза напротив, 

Что им мешает съебнуть от тебя на повороте. 

С отмазой что мы все такие из крови и плоти 

И смысл жизни нарисован цифрами на банкноте 

Я все о том же, с пеной у рта читаю стену 

Когда-то был наивным, стал остервенелым, 

Как вырванное сердце на покрывале белом, 

Я — вызов генам, сломанный шуруп на дне системы, 

«Я несу любовь», кричат лгуны, кусая чужой локоть, 

Им невдомек, что их любовь всего лишь похоть, 

Время плохих героев, слома устоев, 

И погружается во тьму души моей ковчег Ноев, 

Но я не сдался, я просто ограничил круг, 

От сладких мук, не к месту шаловливых рук, 

Пустых подруг и тех, кому так режет слух 

мое «Привет, братух», для них я слеп и глух. 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня… 

В новике знакомые, ступени вниз и турникеты, 

Навстречу бесконечной свалке мусорных пакетов. 

С осени до осени, от насморка к расстройству нервному, 

Я проживаю каждый миг внутри своей вселенной. 

Плеер как стена утром в переполненной маршрутке, 

За двоичным кодом прячась в офисе от сплетен жутких. 

Устал от шуток и от бессмысленных вопросов, 

От бессчетного числа начальников и боссов. 

Просто, устал от той любви, что пачкает постель, 

От той любви, которая выписывает сроки чувствам. 

Все меньше верю в нее, ни что так сильно, как она, 

Не собьет с ног, отвернувшись, улыбнется пусто. 

Откровения само-названных друзей и трели, 

Стремных спутниц, плохо нарисованной улыбкой, 

Сообщений от прихожан, от ухожан, учреждений. 

К дзоту, учителей и гениев. 

Снова бесконечные портреты на нечетких лицах, 

Нет желания смотреть в глаза им, есть желание скрыться. 

В пустоту из пустоты, лучше, чем всю жизнь метаться, 

От неудачных проб, до надписей «Не прислоняться». 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня… 

Мизантроп пожирает меня…