[Птаха:]

Я родился на Востоке, в городе Баку.

Каспия побережье в своем сердце берегу.

Монтинская — мама, Папа — старый ипподром.

Левандовского, 11 — тогда мой дом.

Нариманова метро, помню как сейчас,

Запах сырости и его гвоздики в первый класс.

Лаз под забором в огород, там виноград растет.

Земля ветров и соли, где снег раз в год идет.

Там башня есть одна, легенда к ней проста:

Любовь может убить, когда в указ отца.

Там нежно грелось солнце, пока все жили в мире.

Пока людей не стали убивать и жечь квартиры.

Я помню, как сейчас БТРи тантры грома

Война пришла, и тут погромы. «Сиди, внук, дома».

Мой дед — моряк тогда заплакал, в первый раз:

«Не будь таким, как все они», я выполнил наказ.

[Птаха, Тато:]

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.

[Птаха:]

91-й год, Нуриев — пятиклашка.

Мама, папа — спекулянт, Валя и Наташка

Мамины подруги у них оставались часто.

У них ночевали: папа, мама, Пташка.

Жили на квартирах, было, спали на вокзале.

Странная семейка, папу было принимали.

Мамка плакала ночами, а я просыпался.

«Мама, я тебя люблю, нужно не сдаваться».

Приходили люди, «Извини, а твой муж дома?»

Эти лица я запомнил: Шурик, Рома, Вова.

Они пригоняли в город фуры битком жвачкой.

В холодильнике лежат, доход четыре пачки.

За окном кричала вьюга, падали снежинки.

Рельсы помнят шумный бум. Кремль, как с картинки.

Очередь в Макдональдс, что стоит на Пушке.

Рожденный на Востоке, влюблен в рубины на макушках.

[Птаха, Тато:]

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.

Я останусь тут доколе, и люди не поймут той боли, что приносят в дом эти войны.

Я живу, дышу и помню: дом — там, где поймут любя, а не откуда тебя каждый гонит.