ЖАЖДА СМЕРТИ

Петля, катафалк, череп, могильный камень. Труп, завернутый в американский флаг, смотрящие в объектив голые ноги, бирка с надписью «ДЯДЯ СЭМ» привязана к большому пальцу. Обложки рэп-альбомов девяностых. 
   Смерть постоянно присутствует в гангста-рэпе на обложках альбомов, в текстах и видео доминируют стволы, могилы, похороны и возмездие. Закон голливудского Дикого Запада — все проблемы могут быть решены с помощью оружия — теперь эхом отдавались в рэпе. «Хип-хоп — блюз 93», — сказал мне в тот же год Джей Ди (J-Dee) из лос-анджелесского трио Da Lench Mob. «Все наши печали пишутся на винил, только стиль изменился. Это последний голос черного человека. Это наша церковь. Это наша проповедь детям. Это наше маленькое место встречи. Мы учим каждого посредством нашей музыки. Многим детям не нравится, когда им говорят, что им делать, потому что они выросли в семьях, где родителям наплевать на то, что они делают. Так каким образом чье-то общество может говорить им, что делать?»
Привязанный к бандитской культуре, гангста-рэп изображался как крайне жестокий и женоненавистнический. Однако, многие записи этого времени выделяются как потрясающие, сложные документальные репортажи, сделанные в период потрясений, пиком которого стали беспорядки в Лос-Анджелесе в 1992 году. Поверх лупов из The Main Ingredient и Джорджа Клинтона, в песне «Guerillas In Tha Mist» Da Lench Mob засэмплировала слова офицера L.A.P.D Ларри Пауэла, полицейского, 45 раз ударившего дубинкой Родни Кинга. Пауэл говорил о звонке, полученном им по поводу теперь уже знаменитого инцидента с вождением Кингом машины в пьяном виде. Он описал семью чернокожих,  как «горилл в тумане». Ниспровергая превосходство Тарзана в джунглях, трек Da Lench Mob, спродюсированный Айс Кьюбом, заканчивается преследованием африканских горных горилл как метафорой расовой войны в Америке. 
    С все более увеличивающимся значением видео в хип-хопе и черным кино, переживающим приятный период подъема, рэп композиции стали перенимать кинематографическое качество. Такие треки, как «I Seen A Man Die» в «Лице со Шрамом», мрачная история об умирающем от пули молодом парне, или более легкий сценарий перестрелки в «Regulate» у Warren G, являлись криминальными историями, сжатыми в четыре минуты аудиодрамы. «Просто расслабься до следующего эпизода», — говорил Снуп Догги Дог  (Snoop Doggy Dogg) в новаторской вещи Доктора Дре «Nuthin` But a «G» Thang», словно каждый рэп был вкладом в ТВ сериалы. 
   В то же самое время, хотя, в большинстве своем гангста-рэп старался шокировать, многие серьезные МС писали рифмы, казавшиеся тем, что Джей Ди определили как «наши печали на виниле». Cypress Hill, лос-анджелесское трио, состоящее из Диджея Маггса (Dj Muggs), Би-Рила (B-Real) и Сен Дога (Sen Dog), выпустило в начале девяностых релиз «How I Just Could Kill A Man». Ворчливый, туманный саунд — потрескивания, повизгивания, нервные гитарные партии, неустанный бит и бас — катящийся под вызывающими словами: «Высунувшись из окна с моим «магнумом»… Есть кое-что, чего тебе не понять, как я запросто мог убить человека». При этом дурашливым голосом повторяется вопрос: «Что все это значит?» — засэмплированный из трека Double D and Stenski «Payoff Mix».
    Несмотря на уместные вопросы, вырисовывавшиеся из этих резких документальных сцен, ведущие представители гангста-рэпа были слишком изменчивы, слишком узнаваемы в своих текстах для того, чтобы их принять как эквивалент старшего поколения черной музыки протеста, символами которого были Кертис Мэйфилд и Джил Скотт- Эрон. Например, звукозаписывающая карьера Da Lench Mob была прекращена из-за обвинений в покушении на убийство, и члены группы J-Dee и T-Bone предстали перед судом по обвинению в убийстве. В качестве контратаки против взрыва насилия среди чернокожих и наркомании, многие рэп-артисты примкнули к движению Нация Ислама Луиса Фаррахана. На обратной стороне обложки альбома Айс Кьюба «Death Certificate» (пластинка, положившая конец главенству в американских чартах кантри-певца Гарта Брукса) видно, что Кьюб читает газету Нации «The Final Call» *(* Последний Призыв), а целевая группа из членов «Фрукта Ислама» стоит по флангу. 
   В 1991 году, сидя в Москью Мэриан, чикагской базе Министра Фаррахана и его стаи, я слушал Министра по делам молодежи, рэппера Принца Акима (Prince Akeem), как он обсуждал постыдные инциденты с последователями Нации Ислама. Вскоре после совместной работы  с Принцем Акимом над его альбомом «Coming Down Like Babylon», Флэйвор Флэйв (Flavor Flav) из Public Enemy был заключен под стражу за избиение матери своих детей. Биг Дэдди Кейн (Big Daddy Cane), последователь отдельной группы исламистов The Five Percent Nation, был обвинен в более тривиальном проступке — съемке в голом виде для журнала Playgirl. «Они делают то, что делают, — сказал Принц Аким, — так как не следуют законам ислама. Я учусь у них. Флэйв побывал в тюрьме за избиение подружки. У меня нет подружки, потому я никогда не попаду в тюрьму за такое. У Кейна проблема со съемкой для журнала Playgirl. Понимаете, это оскорбило многих мусульман. Мусульманское сообщество спросило: «Что это такое?» Он ответил: «Я знаю многих братьев, которые поступают неправильно». И это неверный ответ, потому что неправильное, помноженное на неправильное, не становится правильным».

ИНТЕРЛЮДИЯ УОТТСА

1992. Уоттс, Лос-Анджелес. Я нахожусь в доме Энтони Хэмилтона, вот уже более 20 лет участника малоизвестной, хотя и легендарной группы рэппующих поэтов Watts Prophets. Трое из них находятся здесь. В углу комнаты — фотография Нины Симоне с автографом, а у камина большая палка, которую дал Энтони Боб Марли. Когда Марли посетил его в Уоттсе, ему посоветовали взять с собой телохранителей. Вместо этого он прихватил свою палку. 
    Энтони, так же известный как Отец Амде, является членом Эфиопской Православной Христианской Церкви с 1979 года, всего лишь второй американец, принятый в эту церковь. Во время посещений архиепископа в Кингстоне, Ямайка, он познакомился с Марли и они подружились. Незадолго до смерти, Марли хотел записать альбом Watts Prophets на своем лейбле Tuff Gong. Эта возможность, как и многие другие соблазнительные возможности подняться из небытия, была вырвана у Пророков обстоятельствами им неподконтрольными. Посмотрите внимательно на фотографии с похорон Марли и вы найдете Энтони Хэмилтона среди священников, читающих поэзию над гробом. 
   В 1971 году Watts Prophets были очень популярны. Они были популярны на Западном Побережье, когда The Last Poets были популярны в Нью-Йорке. Их альбом «Rappin` Black In A White World» был выпущен в тот года на ALA Records. Сравнимый стилистически с The Last Poets, Мелвином Ван Пиблсом (Melvin Van Peebles) или Бамой (Bama), альбом The Village Poet «Ghettoes Of The Mind» был выпущен на Chess на следующий год. Пластинка была упакована в обложку, на которой был коллаж из фотографий Малколма Икса, агитационный выборный плакат основателя Черных Пантер Бобби Сила, башен Уоттса, пустынных пейзажей гетто и, — пророческая фотография мальчика в армейской рубашке и с ружьем. Несмотря на статус первопроходцев, уважение и сэмплы у таких рэпперов как Poor Righteous Teachers, история Watts Prophets стала забытым эпизодом. На своем первом и единственном альбоме, записанном еще в дни причесок «афро», Watts Prophets были квартетом. С тех пор, как пианист и поэт-вокалист Ди Ди МакНейл (Dee Dee McNeil) стал знаменитым артистом кабаре, группа превратилась в трио поэтов, в составе которого остались Энтони Хэмилтон (Anthony Hamilton), Ричард Дедо (Richard Dedeaux) и Отис О`Соломон (Otis O`Solomon). Всем им теперь за пятьдесят, период причесок «афро» давно ушел в прошлое. Что случилось с группой? Каким образом они растворились в лос-анджелесском смоге на 20 лет? 
   Изначально они встретились в Цехе Писателей Уоттса, писательском форуме, организованном Бадом Шульбергом, автором книги «На линии прибоя», как жест солидарности после беспорядков в Уоттсе в 1965 году. «Этот цех был уникальным, — рассказывал Энтони. — Там был весь спектр. От ультра-радикального писателя до самого мягкого и прекрасного поэта любви.»
«Туда приезжал Роберт Кеннеди, — сказал Отис. — Если тебе нужно было быть с черным сообществом в политических целях, это было одной из остановок».
И каким был эффект от этой поэзии?
«Даже самые злобные и яростные стихи, — ответил Энтони, — мы читали с любовью. Мы просто говорили о том, что видели. Мы не знали, было ли это политикой. То, что мы говорили, имело очень большое политическое значение. Мы не планировали этого».
«Ну, кое-что мы планировали, — возразил Ричард. — Понимаешь, есть кое-что вот в этом альбоме, — говорит он, указывая на копию «Rappin` Black In a White World». — Там очень тревожное начало. Альбом начинается со слов: «Не спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны, а сделала ли она для тебя хоть что-то». А тогда Джон Кеннеди считался святым».
«Даже чернокожие закатывали глаза», — говорит Энтони. 
«Они губы поджимали», — засмеялся Отис.
    Видимо, в те тяжелые времена Watts Prophets задели многих такими строчками.
«Да, это так, — подтвердил Энтони. — В конце-концов ФБРсожгла дотла тот цех». Потом он достал журнал Mother Jones, в котором была напечатана история о Дартхарде Перри, информаторе ФБР, который признался, что прихватив канистру бензина и взломав дверь, проник в гараж, принадлежавший активистке шестидесятых Анджеле Дэвис, и порылся в ее бумагах в поисках ее связей с революционным подпольем, после чего поджег гараж, а затем спалил Цех Пророков. 
  Впоследствии The Watts Prophets встречались со многими представителями пластиночных компаний и звездами, и все они давали задний ход, не появляясь более, несмотря на все их первоначальные восторги. 
Особенно явно этот синдром проявлялся у представителей A&R.
«Эти люди, — рассказывал Отис, — мы с ними встречались, и они были очень решительными и полными энтузиазма. Потом, в один прекрасный день ты к ним приходишь, и они словно мертвеца увидели. Аж бледнели».
   Куинси Джонс положил одну поэму Отиса на музыку на своем альбоме «Mellow Madness». Стиви Уандер так же попросил их внести вклад в его альбом «Songs To The Key Of Life», но в итоге все сводилось к длинным спискам благодарностей на оборотной стороне буклета к альбомам. «Мы видели свет, но он исчезал», — сказал Энтони, который, вместе с остальными участниками The Watts Prophets, остается при убеждении, что у истоков всего этого «мороза» стоит влияние ФБР.
   Поскольку такси не очень-то любят заезжать в Уоттс после наступления темноты, Энтони отвез меня обратно в гостиницу. Он показал мне несколько до сих пор функционирующих общественных центров в районе, чьи стены украшают портреты Мальколма Икса и Мартина Лютера Кинга. По дороге он прочитал мне поэму, написанную им в молодости, такой поток холодной злости, в котором эти истории о грязных трюках ФБРназываются своими именами. Теории заговора? Паранойя? Нет, это не было поэмой о протесте одиночки. Это было похоже на прикосновение к ледяной ярости невидимой массы людей. Злые языки и ненужные пророки, транслирующие неправильные послания о неправильных временах все еще могут быть первыми кандидатами на роль безымянных героев. Живя в четвертом мире второго тысячелетия, жмурясь от ярких вспышек трудных образов, пытаясь понять языки Вавилона, может ли мир все еще оставаться сильным?

ВОЕННАЯ ЗОНА
Как и в случае с любым зрелым музыкальным жанром, хип-хоп развил множество разных аудиторий, в то время как множились стилистические, региональные и интернациональные различия. Одна из аудиторий, многие из которой молодые белые среднего класса, кайфующие  от историй с драгдилерами, попойками, групповым сексом, перестрелками и сучками, что сеют отчаяние и страх среди странного альянса консерваторов и либералов; другая аудитория внимает радикальным посланиям от Ice Cube и Public Enemy; третья категория слушателей воспринимает хип-хоп как новую, мэйнстримовую поп-культуру, тренд, выразившийся в прорыве таких актов, как Naughty By Nature, Coolio, House Of Pain, Kriss Kross, Sir Mix-A-Lot и стартовавшим в 1992 году журнале Vibe, запущенным компанией Quincy Jones Entertainment и Time Publishing Ventures; четвертая аудитория повернулась лицом к богемным экспериментам Me Phi Me, dcBASEHEAD, Disposable Heroes Of Hiphoprisy, Digable Planets, The Pharcyde, New Kingdom, P.M. Dawn, Me`Shell NdegeO-cello, Freestyle Fellowship, Justin Warfield, Gang Starr, MC Solaar, Divine Styler, заново открытым Beastie Boys или сознательно посконному афроцентрическому позитивизму Arrested Development. 
   Разговаривая со мной в 1992 году, в Окленде, рэппер и текстовик из Disposable Heroes Of Hiphoprisy, Майкл Франти выглядел разочарованным из-за того, что его коллектив игнорируется рэп-журналами и истинными рэпперами. «А что такое есть хип-хоп? -задал он риторический вопрос, подбрасывая в руке бутылку с водой. — Это разговор поверх бита.» Для Франти хип-хоп являлся в той же степени продолжением черной поэзии и рифм Джила Скотт-Эрона, как и выражением нынешней реальности. «Television, the Drug of the Nation» *(*Телевидение, Наркотик Нации), первый сингл Hiphoprisy, был ремейком ранней версии The Beatnigs. Тогда как прототип был перегружен проповеднической яростью, криком, и мощными барабанами, новая версия заключала в смертельно-нежные объятия галлюцинирующий мир ТВ. 
    Параллели с Джилом Скотт-Эроном были интересными. Текстовая подача Франти и то, как он сложно сплетает узоры мысленных нитей вокруг бита, вызывало определенные ассоциации с человеком, записавшим «The Revolution Will Not Be Televised». Восприятие как телевидения, так и революции, однако, радикально изменилось за последние два десятилетия. «Если бы случилась революция, — сказал Франти, — то первым, где бы ее показали, был бы телевизор, и это была бы самая рейтинговая передача». Что же касается Джил Скотт-Эрона, то после периода личного и артистического застоя, он снова проявился в 1994 году с альбомом «Spirits». На открывающем альбом треке, «Message for the Messengers» *(*Послание для Посланцев), он воспользовался своим уважаемым положением основоположника рэпа, чтобы обратиться напрямую к новому поколению рэпперов, адресуя им проблемные темы, поднимавшиеся в его оригинальном треке, и соотнося их с настоящим. «Слова из четырех букв или четырех слогов не сделают тебя поэтом, — высказывал слова укоризны Скотт-Эрон. — Они лишь подчеркнут, насколько ты мелок и позволят каждому узнать об этом».
   Оппозиции, реальные или фальшивые, стимулирующие выбор стиля жизни и моды, так же стимулируют продажи. Такие коллективы, как Jeru The Damaja, Main Source, UMC`s Pete Rock & C.L. Smooth, Downtown Science или Gang Starr, попали где-то между трещинами подобных оппозиций. Создавая музыку столь идиосинкратичную или слишком бескомпромиссную в лучшем смысле этого слова, поднимая либо репрессивную истерию, либо политическую праведность, они столкнулись с проблемой работы в зоне военных действий, в которой огромные продажи и завышенная самооценка могут выиграть битвы спорных точек зрения. Если большие продажи дебютного альбома Arrested Development, казалось бы, возродили надежду на то, что насилие, материализм и женоненавистничество бандитской жизни теряют популярность, однако, огромные андерграундные продажи Too Short, читающего рэп о сутенерах и кисках, предполагали что-то еще. 
   Для оклендца Too Short, общавшегося с автором книги «Новые Ритмы» (The New Beats) С. Х. Фернандо Младшим,(S.H. Fernando Jr.), его рэп был «рыночным упражнением», использованием традиционных литературных достоинств наблюдательности и воображения ради того, чтобы заработать денег. Как бы ни доставало в них «позитивных посылов» или тонкости, диски Too Short были всего лишь фантазиями по сравнению с взываниями Arrested Development к детям «выключить телевизор» и «окунуть руки в грязь».
   Поворотным моментом стал альбом Доктора Дре, выпущенный на Death Row. Созданный при хаотических обстоятельствах, «The Chronic» вновь подтвердил важность марихуаны для рэпа с Западного Побережья, о чем первыми упомянули The Cypress Hill в таких треках, как «Кое-что для Укурка» (Something For The Blunted), «Раскури еще один» (Light Another), «Погулять раскуренным» (Stoned Is The Way Of The Walk). Вместе с Дре над «The Chronic» потрудились That Nigga Daz, Warren G, Kurupt, Bushwic Bill, Rage, D.O.C. и Snoop Dog, ставший вскоре одной из крупнейших, и, одновременно, самой разрушительной для рэпа звездой. С ленивой, ледяной подачей текстов, являясь прямым потомком Слик Рика (Slick Rick) и его «La-Di-Da-Di», Снуп был единственным рэппером из присутствовавших, способным делать музыку из рифм, которые часто были ребяческими, безвкусными, мстительными или просто тупо рекламировали Death Row. 
   Что же касается Дре, то его производственный стиль был продолжением техник, используемых в прошлом, в дни N.W.A *(*Ниггаз с Понятиями – прим.ред.) и J.J. Fad. Балансирующая на грани простоты музыка, переделанный соул семидесятых. Несмотря на недостаток текстурной плотности или чувственности, присущих оригинальным трекам, вдохновлявшим Дре, его формула была крайне эффективна. Неотразимые mid-tempo сэмплы, такие как «Mothership Connection» и «P-Funk (Wants To Get Funked Up)», принадлежащие группе Parliament, «Do Your Thing» Айзека Хейса, и цитата из Донни Хэтуэй в «Come Back Charleston Blue» были наложены  на басовые линии, сыгранные Колином Вулфом, плюс мощные партии ударных, запрограммированные самим Дре. 
   Музыка была сильной, хотя было похоже, самому Дре мало что было сказать по существу, кроме как задокументировать свою любовь к курению травы и посылать ядовитые послания к Easy-E, своему бывшему коллеге по N.W.A. 
Требуя большие суммы неоплаченных авторских гонораров за его работу для лейбла Ruthless Records, принадлежащем Easy-E, Дре использовал свою запись для того, чтобы выплеснуть обиду на Easy-E и на менеджера Джерри Хеллера. После того, как «The Chronic» оказался самым продаваемым альбомом в истории гангста рэпа, Easy ответил угрозой расправы с Дре – «It`s On(Dr.Dre) 187UM Killa» — однако вражда сошла на нет и злость сменилась согласием, когда Easy умер от спровоцированной СПИДом пневмонии в марте 1995 года. 
   Представляя Снупа как самый узнаваемый новый голос в рэпе и как потенциальную самую яркую звезду, Доктор Дре продолжил продюсирование альбома «Doggystyle». Хотя растягивание слов никуда не делось, Снуп вряд ли мог сказать больше, чем его продюсер. Несмотря на использование необычных сэмплов, таких как «Rapper Dapper Snapper» Эдвина Бердсонга (Edwin Birdsong),  музыка была обнажена до самых основных грувов, и ее нисколько не оживляло детальное описание ежедневного быта Снупа, вроде распивания джина, надевания носков, оплаты счетов «сучек», курения травы, вечеринок с паразитами и шлюхами.  За несколько дней до впечатляюще успешного релиза «Doggystyle», Снуп был вовлечен в инцидент со стрельбой, закончившийся смертью члена банды по имени Филип Уолдемериэм. Когда началась промо-работа над его альбомом, он был обвинен в убийстве, и ему был выставлен залог в 1 миллион долларов. Хотя он был оправдан в 1995 году, переспективам его карьеры был нанесен ущерб. «Он был свободным человеком, — писал Ронин Ро в книге «Есть ствол, гуляешь налегке», — однако, теперь он должен был иметь дело с  репутацией, которую месяцами пятнали разгромные медиа репортажи». 
   В 1997 году Сьюдж Найт был осужден на девять лет за нарушение условий испытательного срока. «Сьюдж начал отсиживать свой девятилетний срок в Калифорнийской Мужской Колонии в Сан Луи Обиспо, — писал Ронин Ро, — где законом ему было запрещено управлять Death Row, и видел, как половина персонала лейбла ушла от него, и как кредиторы, вроде American Express, требовали погашения долгов. Буквально сразу же после его заключения под стражу семья Death Row развалилась. Ранее лейбл всячески демонстрировал объединенный фронт, а теперь артисты разбежались на все четыре стороны».
  Второй альбом Снуп Догги Догга, «The Doggfather», продавался очень хорошо, хотя и не в таких огромных количествах, как его дебют. После коллапса Death Row, он стал Снуп Доггом (Snoop Dogg) и присягнул на преданность новому рэп-магнату. Застолбив место на No Limit Records, лейбле, принадлежавшем новоорлеанскому антрепренеру и рэпперу, занимающемуся производством и продажей компакт-дисков, спортивных товаров и одежды, Перси Миллеру, известному так же как Master P, Снуп записал обрывочные куски своих прошлых работ, включая второстепенный римейк «Джина и Сока» (Gin and Juice). Без Доктора Дре Догг потерял свое креативное чутье, хотя его первый альбом, выпущенный на No Limits, стал «платиновым» всего за две недели. Все, к чему ни прикасался Master P, от суперзвезд до абсолютно неизвестных артистов, превращалось в золото. Этот дар угадывать потребности массового рынка был символизирован им в описании самого себя как Полковника, командующего своими солдатами — Mystikal, Mercedes, Skull Duggery, Mia X, Steady Mobb`n, Soulja Slim и т.п. — с башни танка с золотыми номерами и бриллиантовыми заклепками, тайно строящим планы стать «независимым лейблом №1 в мире». Отсидев в тюрьме и вернувшись Дре покинул Death Row незадолго до его развала. Уставший от гангста-рэпа и оскорбленный предположением Сьюджа Найта в том, что он продюсирует альбом MC Hammer-a в отчаянной попытке возродить его разрушенную карьеру, Дре ушел, вынашивая план основания собственного лейбла. Его благосостояние снова рвануло ввысь в 1999 году, благодаря продюсерской работе над альбомом белого рэппера Эминема «The Slim Shady LP», выпущенном на Aftermath. Очень оригинальный, причудливый, тошнотворный и раздражающе навязчивый, Эминем играл с аморальным, жестоким имиджем хип-хопа, оставшимся от Death Row и гангста. 
На треке «Нечистая Совесть» (Guilty Conscience) он затевает словесную дуэль с Доктором Дре, подначивая его насчет его гангста-прошлого: «Ага, спокойнее, спокойнее, мистер Дре, мистер N.W.A., мистер АК, вышедший прямо из Комптона, вам лучше посторониться.» Дре с ним спорит: «Потому что ему не нужно идти тем же путем, что шел я, бывали, знаем», — потом возвращается к стереотипу с его: «Ааа, нахер это, пристрели их обоих, Брэйди, где твой ствол, а?» Бум! Клик, Бум!

<<Предыдущая часть | Следующая часть>>