Все, чем я все это время занимался, — музыка, — говорит Эдди Мерфи. — Не над фильмами я работал, не над их производством, ничего, к чертям, подобного». Хотя за двадцать лет Мерфи и не выпустил ни одного альбома, он, по правде говоря, никогда не прекращал писать и записывать музыку. Просто он не представлял ее широкой аудитории. Сейчас для Эдди настало время актерской «полупенсии», как выразился он сам в интервью 2011 года. В своем особняке в Беверли-Хиллз Мерфи оборудовал студию и приступил к работе. При этом он часто общается со своими родными и говорит, что если вы не можете к ним приехать или позвонить, то хотя бы http://allworldsms.com/html/send_sms.php — отправьте бесплатное смс.
На выходе мы имеем «Red Light» — благосклонно встреченный ретро-регги-сингл, в записи которого принял участие Снуп Лайон (ранее известный как Снуп Догг), а также новый альбом «9», который выйдет в начале следующего года. На прошлой неделе актер загорелся не обычной для себя идеей обсудить в интервью свои музыкальные планы — из беседы стало ясно, что в ближайшем будущем Мерфи планирует вернуться к живым концертам и стендапам.

А людям-то нравится «Red Light».
Ага, они не ожидали такого. Хорошо все получается, когда никто не ожидает.

Сюрпризом стало регги.
Ага, это что-то из другого мира. Я такой говорю себе: «Надо вырасти, если хочешь заняться чем-то новым». Но как вырасти и сделать так, чтобы трек был танцевальным? Как не выглядеть человеком, который пытается играть как все?

Ты мне играл на гитаре что-то из Марли, когда мы встречались в последний раз.
О да, брат. Я фанат Марли уже очень долгое время. То есть, очень долгое. Вселенски долгое. Боб Марли и The Beatles — они на меня повлияли очень сильно. Я могу слушать их без конца. Буквально, не прекращая.

А ты думал о Марли, когда писал «Red Light»?
Ну, понимаешь, как все это было. Я набросал пару слов и, такой, говорю себе: «Ты же не можешь не замечать, что это все высокопарно, странно да еще и с претензией на поучения?». Регги лучше всего подходит к словам, к этой истории.

По-моему, единственный раз, когда мы слышали, как ты исполняешь регги на публике, было шоу «Saturday Night Live». Кажется, это была песня «Kill the White People».
Ну, это классика! (Смеется.) Понимаешь, посмотри на мою карьеру… Давай вернемся к «Saturday Night Live»: я всегда находил место музыке, даже когда я ломал комедию — вот в «Шреке», например, осел всегда горланит песни. Музыка постоянно присутствует в моей жизни. Я прикалывался над музыкантами, но и даже в это время музыке находилось место. Я не хотел на ней акцентироваться, потому что не люблю, когда актеры походя выпускают диски, это выглядит по-дурацки. Я всегда серьезно к этому относился. С этими их дисками всегда думаешь: «Ну и какого черта ты это сделал?». А я не хотел, чтобы меня так воспринимали, так что перестал выпускать диски… У меня, черт возьми, оказалось столько возможностей за пределами простого артистического кино-пения. Ты только послушай «Red Light» — и сразу просечешь, о чем я.

По мне, так слова очень своевременные. Если люди отказываются признавать это…
Ага, ты просто включаешь движок ненависти. Просто вот начинаешь все ненавидеть.

А что тебя вдохновило на такие слова? Что-то конкретное?
Да все меня вдохновило… Куча всего… Мне нравится в треке то, что в нем говорится обо всем по немногу, но при этом я ни в кого не тычу пальцем, чтобы рявкнуть что-то вроде: «Давай, завязывай с этим дерьмом!».

Ты поешь: «Ни одного бунтаря не осталось».
Точняк. А под конец я пою: «Большинства из них не осталось». Типа, может, все-таки, два-три и осталось. Просто не пришло еще им время показать себя.

У тебя есть строчка: «Ничего, скоро солдатня дойдет и до тебя». Это о чем?
Да о том, что все, блин, свихнулись. О том, что копы придут тебя спасать гораздо позже, чем гребаные бандиты окажутся у твоих дверей. «Некуда бежать, смирись, это твоя карма».

Это что, у тебя такое мироощущение? Ты так думаешь о сегодняшнем мире?
Ну, слушай, все, конечно, свихнулись, но и хорошему есть в мире место. И это не новость. Так всегда было. Я говорю о надмирных вещах. Эти вещи, о которых я пою, подходят к любой эпохе.

А в чем смысл клипа?
Ты про девочку, прогуливающуюся по соседям? Ну, мы просто пытались найти что-то подходящее к словам в плане видеоряда. Хотели, чтобы это не выглядело слишком претенциозно или тяжеловесно. Хрупкая девочка выходит из дома просто купить мороженое за углом, а в итоге видит все это дерьмо. Она просто приходит и уходит, такая хрупкая. Здесь правда нет какого-то специального месседжа. Речь о хрупкости. Это легко понять, простая мысль.

А как к тебе Снуп Лайон попал?
Ну, я давно люблю его творчество, а когда он превратился во Льва, мне стало интересно, что там произошло. Я как раз делал этот трек, когда пошли все эти новости об изменении его имиджа. Я сказал себе: «Ну, блин, если он теперь Лев, то наверняка согласится сделать такой трек, как у меня. Мне хотелось, чтобы в песне было немного рэпа. И он оказался невероятным. Он Снуп Лайон, я пишу регги.
Быть вместе — это, блин, наша судьба.

Небось, он тебя не один косяк забить заставил?
Не-а. Мы уже на ушах ходили, когда он появился. Мы записали две песни — «Red Ligh» и еще одну новую вещь. Гимн травке, называется «Mellow Miss Mary». Жаль, что я не успел закончить ее прежде, чем Рик Джеймс умер. Я написал эту песню, пошел к Рику и он влюбился в нее. Вообще, сначала я хотел, чтобы в записи участвовал Рик, но Рик вот так вот выбыл, а мне надо было заканчивать запись, и я сказал себе: «Я не оставлю это так, пусть за дело возьмется Снуп». Снуп, он ведь как плантатор на полях марихуаны. (Смеется.) Я взял его. С первого взгляда, если не прислушиваться к треку, «Mellow Miss Mary» походит на песню о любви, посвященную этой крошке Мэри. Но послушай внимательно, и ты задашься вопросом: «Брат, а может, Мэри — это косяк?».

А как ты можешь описать саунд песни?
Если не считать Снупа, если не считать рэпа, все это похоже на трек Sade. Трек звучит как Sade во времена, когда группу продюсировал Куинси. Потом мы добавили Снупа, и песня стала другой. Мы как бы сделали вещь о том, о чем рэперы никогда не читают. По-моему, получилось мудро и просто. Почти как в джазе. Самый спокойный рэп в мире. Вот посмотришь. У нас на басу играет Рафаэль Саадик. Это просто блеск.

Ты мне пару лет назад сыграл балладу «Sweet Candy Rose». Записал ее в студии?
Когда я делал домашнюю студию, то делал ее только для этого трека. Я пытался записать эту вещь десятки раз, но ничего не выходило. Я записал тридцать песен, и среди них нет ничего подобного «Sweet Candy Rose». Она звучит правильно только когда ее играешь на гитаре. Но каждый раз, когда мы пытаемся ее сделать, — ничего, к чертям собачьим, не выходит. Это надо «вживую» играть.

Ага. Значит, ты сделал студию, и сразу к работе. Как шел процесс?
Песни и все такое вдруг стало получаться. У меня в Джерси был дом со студией, но я же продал его Алише Киз в прошлом году: там, кстати, до сих пор записывают музыку. Тогда я сделал студию здесь. У меня тут никогда не было студии. Так что, лет пять я просто играл на гитаре, просто писал что-то. К тому моменту, когда появилась студия, у меня уже было много заготовок. Так что, мы тут в режиме нон-стоп трудимся с тех пор, как я все сделал.

А кто с тобой тут сыграл? Ну, помимо Саадика? Кто тут еще бывал?
Hу, Саадик просто сыграл на басу и спел в песне «Born to Love You». Нам очень понравилось петь дуэтом. Но он ничего не написал, на самом деле, не поработал с нами по-настоящему. Все сделал я вместе с двумя ребятами, с которыми мы все это время трудимся вместе. Их зовут Трентен Гамбс и Ральф Хоукинс-мл., оба играют в моей группе.

Двадцать лет ты не выпускал альбомов. Как ты решил все это довести до конца?
У меня много записанного материала. Писал «в стол». Это не шедевры, но там много интересного. Как-то я заглянул в этот стол и сказал: «Да у тебя тут на целый диск, приятель». Мне не хотелось оставлять все это вот так. Я не хотел останавливаться на «Party All the Time». Это хорошая песня, но мне было мало.

А как ты справился с ощущением дискомфорта по отношению к себе в рамках музыкального бизнеса?
Я проработал в шоу-индустрии тридцать пять лет. Но когда ты являешься артистом настолько долго, это перестает быть просто «шоу». Я больше не делаю шоу. Я открываю себя зрителю. Вот такое у меня теперь «шоу». Я говорю: «Я здесь, вот он я. Посмотри на эту часть моей души». Это больше не шоу. Мне плевать, если кому-то это не нравится, или кто-то говорит, что это безумие. Я просто говорю: «Привет, это я, а это моя новая песня». Вот и все.

А ты вернешься к концертной деятельности? Пару лет назад тебе бы понравилось делать и стендапы, и музыку.
Ну, когда я вернусь на сцену, мне захочется делать все на свете. Мне захочется и песен, и юмора, к этому все идет. Например, сделаю я «Red Light» и, возможно, еще парочку синглов, а потом соберу группу и устрою небольшой тур, чтобы оторваться на полную катушку. А потом годика через два сделаю комедийное шоу, которое никто еще никогда не делал. Надеюсь, в конечном итоге, так все и будет.

Будешь играть что-то из далекого прошлого?
Мы будем играть «Party All the Time» и «Put your mouth on me». Два моих суперхита. (Смеется.)

Похоже, пахнет чем-то смешным. Пока ты не готов к стендапам?
Не-а. Думаю, что все это придет, когда мы с группой окажемся на сцене, когда будем делать наше маленькое шоу. Ну, ты помнишь, как многие на своих концертах играют, а в перерывах несут всякую чепуху со сцены. Моя чепуха, правда, будет немного дольше длиться, с каждый разом все дольше. (Смеется.)

А как звучат остальные песни альбома?
Да по-всякому. По-всякому. Когда я делаю музыку, я такой же разноплановый, как когда играю роли. Я — все и сразу. Как Чокнутый Профессор, я все люди сразу! Я пишу, продюсирую, и все это — разный я! У меня есть кантри, есть хартленд, есть баллады, песенки из стрип-клуба, что-то вроде «Go Baby». Там, на этом альбоме, все и вся!

Ходят слухи о новом «Полицейском из Беверли-Хиллз» — теперь очень актуальные, когда телеверсия с треском провалилась. Еще говорят, что ты можешь сыграть с Де Вито и Шварценеггером в «Тройняшках». Все это правда?
Я говорил с людьми из индустрии на все эти темы. Но ничего этого пока нет. Все это на уровне разговоров. Вот так.

Каково это было — выпустить трек впервые за двадцать лет?
Я не пытался самоутвердиться, совсем нет. И не волновался, потому что трек был классный, черт возьми. По-настоящему крутой. Если вам не нравится Эдди Мерфи, регги, Снуп Догг — тогда мой диск не для вас. Если вы ненавидите только эти три вещи в жизни, то мой диск не для вас. Но если вдруг вам нравится хотя бы одно звено, вы мой диск полюбите.

▲ Наверх ▲